Хочу всё знать [1970] - Анатолий Томилин

Венеру от нас в это время отделяло 78 миллионов километров. Станция чётко и точно передала нам по радио ценнейшие сведения. Самое главное — она сообщила нам состав венерианской атмосферы.

Мы узнали, что воздух Венеры в основном состоит из углекислоты. Что он очень сухой. Водяных паров мало. Газов, из которых в основном состоит наша, земная атмосфера — азота и кислорода станция не обнаружила. Их количество оказалось меньше того, которое приборы могли заметить.

Станция опускалась в течение полутора часов. По мере снижения температура окружающего воздуха и его давление росли. Когда температура дошла до 270°, а давление до 18 атмосфер, станция прекратила передачи.

14 июня 1967 года к Венере полетел американский «Маринер-5». Он долетел до цели через сутки после нашей станции и тоже измерил давление воздуха на ней. Но другим способом. «Маринер-5» в атмосферу Венеры не входил. Он пролетел мимо планеты и потом стал заходить за неё. Всё это время он посылал к Земле одинаковой силы радиосигналы. Сперва они были хорошо слышны. А потом, когда «Маринер-5» стал прятаться за планету, сигналы начали быстро ослабевать. Ведь радиоволны пронизывали теперь венерианскую атмосферу. При этом с каждой секундой всё более густую. В конце концов сигналы вообще оборвались.

По ходу затухания сигналов американцы подсчитали, что у самой поверхности планеты давление должно быть примерно 75 атмосфер!

Нужно было ещё и ещё раз посылать автоматы. Ещё и ещё раз экспериментировать, проверять, исследовать, измерять.

Через год с небольшим  к Венере полетели две новых наших станции. 5 января 1969 года полетела «Венера-5», а 10 января — «Венера-6». По дороге вторая почти нагнала первую, и до цели они долетели с разрывом всего в одни сутки.

Обе станции врезались в атмосферу Венеры «почти рядом», на расстоянии каких-нибудь 300 километров друг от друга. На станциях стояли более точные приборы. Они уточнили состав воздуха Венеры. Углекислоты в нём примерно 97%, или 29/30. По поводу азота и кислорода станции «единогласно» подтвердили, что их примесь в воздухе Венеры совсем ничтожна. Азота там не более 2%, или 1/50, а кислорода ещё меньше, не более 0,1%, или 1/1000.

Как и в прошлый раз, по мере снижения станций на парашютах росли давление и температура. Новым станциям удалось проникнуть глубже в недра атмосферы. Они прекратили передачу сигналов, когда давление дошло до 27 атмосфер, а температура до 320°.

На станциях стояли радиовысотомеры. Они показали, что последние сигналы мы получили, когда от станций до твёрдой поверхности планеты оставалось в среднем километров двадцать. В среднем, потому что показания были разными. Возможно, одна станция опускалась над низиной, а другая над высокой горой.

Пока точно ещё не известно, какие же условия царят там, в самом низу, на дне воздушного океана, на твёрдой поверхности Венеры. Но, сопоставляя полученные данные, можно предполагать, что давление там огромное. Оно не менее 60 атмосфер. А возможно, доходит и до 140! Температура на поверхности планеты тоже чудовищная. По-видимому, +500°!

+500° — это температура раскалённого докрасна железа! Если на Венере действительно такая жарища, то горы там должны светиться в темноте красным светом! Как внутренние стенки раскалённой печи! Вот уж подлинное пекло! Туда свой нос не сунешь! Да и не всякий, даже «тугоплавкий», автомат сможет работать в таких условиях.

Надо продолжать посылать на Венеру автоматы. Надо всё же точно знать, что там происходит. Шаг за шагом понемногу открывать тайны удивительной планеты.

А пока попробуем мысленно представить себе этот своеобразный мир. Хотя бы в той мере, в какой это сегодня возможно. Как говорят, «в свете последних данных».

Представим себе, что мы космонавты. Четыре месяца полёта позади. Наш корабль подошёл к Венере и встал на орбиту её спутника. От корабля отделился спускаемый аппарат. Сейчас мы в нём медленно опускаемся на парашюте.

Над нами тёмное, сине-фиолетовое небо. Под нами безбрежный океан облаков.

Мы плавно снижаемся. Погружаемся в белую мглу. Сине-фиолетовое небо исчезло. За иллюминаторами становится всё темнее. Точно мы погружаемся на дно океана.

В кабине становится жарко. Автомат с трудом справляется с охлаждением помещения. Наружный термометр показывает уже больше двухсот градусов жары!

Нас всё сильнее раскачивает. В иллюминаторы уже ничего не видно. Зажигаем прожектор, но его луч упирается в мутную, струящуюся, желтоватую песчаную мглу. Всё кругом гудит, ревёт, грохочет!

Аппарат тряхнуло. Он наклонился, потом выровнялся на своих трёх ногах и замер, продолжая лишь вздрагивать от ударов песка.

Мы сели на Венеру.

Осмотрев приборы, приступаем к знакомству с таинственной планетой. Сели мы на дневную сторону Венеры, но за окнами тьма. Над головой у нас огромная толща мутного, густого воздуха, полного пыли и песка, да ещё толстенные чёрные тучи. Здесь вечная ночь.

О выходе наружу, конечно, речи быть не может. Чтобы изучать «местную природу», мы можем только смотреть в иллюминаторы, освещая местность прожекторами, да брать с грунта камушки механическими руками — манипуляторами.

Зажигаем прожекторы. Около нас край какой-то скалы. Рядом валяются отдельные глыбы. Они гладкие, «облизанные», как прибрежные камни. Через всё это струится густая «позёмка» песка. Воздух мутный, дальше чем на десять метров ничего уже не разобрать.

Механической рукой подносим к камню стальную ампулу с водой и вскрываем её. Полстакана воды разом выливается на камень. Получается взрывчик. Вода, как на горячей плите, разлетается на шарики, которые прыгают по камню и тают. Всё обволакивается густым паром. Вода выкипела, испарилась.

Пробуем протянуть нашу механическую руку за камушком вдали и не можем. Руку всё время относит в сторону. Виноват здешний ветер. Воздух так густ, что даже при медленном движении «валит с ног». В такой обстановке мы не смогли бы выйти наружу даже в самом наипрочнейшем скафандре. Не устоять.

Темнота. Жарища! Ревущий, безумный, мчащийся куда-то без остановки поток песка! Нет! Человеку здесь делать нечего!

Мы отстёгиваем балласт, прикреплённый под дном нашего аппарата, открываем вентили, наполняя газом особый, очень прочный, баллон над головой, и начинаем всплывать вверх на маленьком «воздушном шаре».

Понемногу стихает рёв песка. Светлеет. Наконец мы выныриваем из белой мглы. Включив ракетные двигатели, сбросив ненужный больше баллон, мы поднимаемся на орбиту, встречаемся с нашим основным кораблём, стыкуемся с ним. Начинаем ходить вокруг Венеры.

Почему Венера так непохожа на Землю?

Самое естественное считать, что все планеты Солнечной системы родные сёстры. Все они в таком случае должны быть сделаны «из одного теста». Почему же здесь такая жарища? Почему так сильно отличаются наши атмосферы по составу? Почему здесь такое страшное давление?

Учёные, изучающие историю планеты Земля, считают, что наша современная атмосфера существует не так давно, каких-нибудь несколько сот миллионов лет. До этого, 4 — 5 миллиардов лет назад, Земля, возможно, имела атмосферу, похожую на теперешнюю венерианскую. В то время было очень много действующих вулканов. Они в огромном количестве выбрасывали из своих жерл углекислый газ и водяные пары, которые расползались по всей планете, обволакивая её густой, плотной газовой оболочкой.

Азота и кислорода в то время в атмосфере, вероятно, не было.

Вода из густых облаков лилась дождями на землю, создавая тёплые океаны. В них возникла жизнь.

И живые существа стали менять состав атмосферы.

Крохотные, примитивные известковые водоросли, моллюски и другие жители океанов, строящие свои раковины и скелеты из извести, стали в качестве материала поглощать из атмосферы углекислоту. Их было так много, что углекислота в атмосфере стала редеть. Существа погибали, оседали на океанском дне мощными слоями, которые, слежавшись, образовали так называемые осадочные породы: известняки, мел, мергели и др. Таким путём со временем почти вся углекислота земной атмосферы вошла в состав земной коры. Атмосфера «поредела», стала «жиденькой».

Когда на Земле распространились растения, добавился ещё один, уже знакомый нам, процесс. Поглощая углекислоту, растения стали расщеплять её и выделять в атмосферу кислород. Постепенно они довели его содержание в воздухе до теперешнего, до одной пятой.